Историческая справка

1999 год. Сотрудники Центра СПР проводят программы примирения по делам, поступающим из суда, Таганского РОВД, КДН и ОВД. Но, поскольку в этих программах участвуют несовершеннолетние, в основном обучающиеся в школах района, то налаживаются контакты с 10 школами района. Через некоторое время работа напоминает "скорую помощь": звонок из школы, приезд ведущих, попытка разрешить одним махом все проблемы . После 20 программ за месяц стала ясна необходимость появления ведущих в самой школе. И не только потому что успеть везде невозможно, но и потому что нужно знать специфику школы, налаживать внутренне связи. А главное, что разрешение конфликта должно стать ответственностью самой школы.
Сложности: Были попытки привлечь нас для работы с плохим поведением: "перевоспитайте этого хулигана" (т.е. "сделайте его послушным"). Мы сразу заявляли, что хотя воспитательные моменты наблюдаются, но мы проводим программы только по конкретным случаям и только добровольно. Были попытки использовать медиацию для сбора информации (чтобы ведущие "стучали" начальству") - мы отказывались, ссылаясь на конфиденциальность или не работали с такими людьми.

2000 - 2001 год. Начало проектов в Москве, Великом Новгороде и Петрозаводске. Задача – доказать что программы примирения в школе возможны.
Восстановительные программы в школах реализуются в разных вариантах:
1) Взрослый ведущий (соц. педагог или психолог) сам проводит программы;
2) Взрослый ведущий привлекает к своей деятельности нескольких подростков (соведение например, в УВК 1685);
3) Есть группа подростков, которые проводят примирительные встречи, а взрослый курирует эту группу: организует эту работу, а также помогает в сложных случаях (например, если в конфликте участвуют родители).

Собственно, именно последний вариант мы называем  ШКОЛЬНОЙ СЛУЖБОЙ ПРИМИРЕНИЯ.

Подростки-ведущие смогли получить доступ к таким конфликтам (и решать их), о которых взрослые и понятия не имели. В качестве кураторов работали социальные педагоги (Новгород), заместители директора по УВР (Москва), руководитель детской внешкольной организации (Петрозаводск) и - позднее - уполномоченный по правам ребенка (Волгоград). Первая программа примирения успешно прошла в 464 школе г. Москвы по случаю конфликта между учителем и учеником. Ведущими выступали ученики школы.
Сложности:
1) Мы не использовали правозащитную тематику (детских правозащитных приемных), поскольку есть опасение, что подростки будут "судить" сверстников и учителей. Давать технологию примирения, позволяющую согласовывать интересы, нам кажется более адекватным.
2) Мы не пошли путем школьных "конфликт-менеджеров", которые вмешивались в конфликт и пытались решить ситуацию прямо "на месте". Наоборот, мы много обсуждали, как ШСП может встроиться в структуру школы и за счет этого обрести устойчивость.

2002 – 2003 год. Решался вопрос встраивания в структуру школы и работы с подростковыми "стрелками". Служба должна была взаимодействовать с административным процессом, то есть получать информацию о конфликтах от администрации и определенную информацию и ценности транслировать "наверх". А также служба получала информацию от подростков из школы (в том числе со "стрелок") и какую-то информацию о себе транслировала в школьное сообщество. Вопрос, как это должно выглядеть на практике обсуждался в каждой конкретной школе. Вторым направлением деятельности стал вопрос сохранения ценностей службы. В качестве ответа появились
1) Система подготовки, включающая обучение, супервизию, работу на командообразование, написание отчетов, изучение литературы по данной теме и пр.
2) Клуб ведущих, где ведущие обсуждали свои различные сложности и удачные находки.
3) Вопросы рекламы службы среди учителей. учеников, родителей, жителей города и пр.
4) Дальнейшее сопровождение ведущими своих "подопечных" - своеобразное курирование на определенный срок (обычно 1-месяц).
5) Работа в парах "опытный ведущий-новичок" и пр. Сложности: При отсутствии работы с конфликтами служба рискует превратиться в клуб, где преимущественно будут обсуждаться личностные проблемы ведущих. Или просто выродиться в "тусовку".

2004 год. В Перми и Лысьве начался новый проект, в котором ШСП встраивалась в городскую систему профилактики правонарушений. При этом служба рассматривалась как:
1) Помогающая социализации подрастающего поколения, поскольку подростки, владеющие "открытой коммуникацией" и ценностями примирения смогут более успешно взаимодействовать с обществом;
2) Кадровый проект для социальных педагогов школ, позволяющий им овладеть новой технологией и быть востребованными на более высоком уровне на рынке труда;
3) Как дающая городу новых эффективных специалистов в социальной сфере.
Обсуждается вопрос работ ШСП и социального педагога с новым объектом - "социальной связанностью". Некоторое количество программ было проведено во взаимодействии с мировым судом, милицией (ПДН), КДН и ЗП.
Сложности: Хотя сами программы примирения проводятся только добровольно (т. е. при явном согласии сторон), на "предварительную встречу" администрация обычно направляет. Мы исходим из того, что для принятия добровольного решения и человека должна быть информация, какие варианты у него есть. А на предварительной встрече как раз и обсуждаются разные варианты.

2005 год. Начали создаваться ШСП в Волгограде, Томске, Тюмени. Попытки создать городскую (межшкольную) службу - в Петрозаводске (где существует пейджер "ПРИМИРЕНИЕ", на который может позвонить любой конфликтующий подросток) и Великом Новгороде. Счет школ с ШСП в России уже измеряется десятками. В Перми создается программа "Воздушный змей" по подготовке подростков-медиаторов.
После семинара в Дзержинске обсуждается вопрос использования в школе "линейки" программ от очень простых (восстановительный расспрос) до сложных (семейные и школьные "конференции".
Сложности: Служба не должна перерасти в обучающую программу по конфликтологии (игры, тренинги, лагеря), но без работы с конфликтами и принятия важности миссии смены мировоззрения с карательного на восстановительный.

2006 год. На данный момент модель службы состоит из следующих элементов:
1) В службе есть 2-4 пары подготовленных ведущих из учеников школы 5-10 класса, взрослый, курирующий службу и несколько подростков в "группе поддержки" (например, рисуют стенгазеты по ШСП).
2) Ставится вопрос: как взаимодействовать службе с пространством школы. Для этого обсуждается, с какими ситуациями работает служба, откуда получает информацию (социальный педагог, ящик обращений, от сверстников и пр.) и как при этом соблюдается конфиденциальность, что происходит в случае успешного примирения сторон, где и в какое время проводятся программы, как ШСП взаимодействует с КДН и педсоветом, что и как сообщает о себе (реклама), завоевание высокого статуса. Все это закрепляется в "положении о службе".
3) Как удержать ценности службы и мастерство. Сюда входят вопросы: обучения включая отбор, супервизию, тренинги, литературу и фильмы, составление отчетов); работа в паре (опытный ведущий - новичок), вопросы командообразования и проектирования службой своего места в школе и своего развития. А также вопросы клуба ведущих, презентаций на межшкольном уровне, конференций и пр.
Цель службы - сменить административно-карательную направленность взрослых и опору на силу у школьников на восстановительный способ разрешения ситуаций. Начался проект ШСП в городе Урай.
Администрация Пермской области издала приказ о создании ШСП во всех школах Перми и области. После этого остро встал вопрос, что может стать показателем качественной работы службы. Ясно, что это не может быть обещание "снизить уровень вторичной преступности", поскольку тот зависит от многих показателей. Но тогда что? Может быть, снижение силовых (карательных) воздействий на подростков как со стороны взрослых, так и со стороны сверстников?
Сложности: Пока служба во многом держится на людях-энтузиастах. Хочется добиться большей устойчивости. И еще одна проблема. Но сначала переделанный анекдот: В школу входят трое в касках, бронежилетах, с дубинками. Охранник: - "Вы кто?!". - "А мы из службы примирения, идем старшеклассников мирить!" - "А дубинки зачем??" - "А они мириться не хотят!" Как сделать так, чтобы приказ "сверху" не превратился в количественные показатели (кто проведет больше программ примирения), а реакцией на него не стали приписки и отписки?

2007 год. Забегая вперед: перед состоявшимися службами встанет вопрос, в каких рамках они самоопределяются: то ли это элемент ювенальной юстиции (и тогда это одно направление деятельности), то ли ШСП - элемент самоуправления и молодежной политики, то ли кадровый проект, то ли что-то другое (или и то и другое вместе).
Нужно более тесное взаимодействие между службами, проведение конференций (последнюю, третью конференцию, на которую приезжали делегации из всех городов с ШСП Центр "СПР" проводил в Москве весной 2006 года). Нужно создавать команду, которая будет заявлять о ШСП на региональном и федеральном уровне. Есть заманчивая идея войти в какую-нибудь федеральную программу, получить финансирование и "протолкнуть" приказ о создании ШСП в каждой школе. Но вместе с тем есть опасение, что появятся количественные показатели, отчетность, бумаги, планы работы и пр. В результате формально службы будут созданы, школы хорошо отчитаются, а сама ценность идеи (в том числе конфиденциальность, нейтральность ведущего и добровольность участия) пропадут.

АЛЬТЕРНАТИВА НАСИЛИЮ
(Семинар по ШСП в Урае. Статья после поездки.)

Я вернулся из города Урай, где с коллегами проводил тренинг по Школьным службам примирения, направленный на обучение подростков разрешению конфликтов через медиацию и примирение. Урай - небольшой, но современный город в Ханты-мансийском автономном округе - Югра, запомнилась мне бесконечными болотами вокруг города, огромными факелами (как в них жгут попутный газ видно даже с самолета) и красивыми небольшими городскими домами. Пожалуй, это получился один из самых сильных семинаров по Службам примирения.
С педагогами и учениками мы говорили не столько о конфликтах, сколько о криминальных ситуациях с несовершеннолетними, которые еще не передаются в суд, но актуальны для школы (кражи мобильных телефонов, вымогательство денег, порча личного и школьного имущества, побои и пр.). Я уже писал, что в школе, где людей объединяют не интересы, а только год рождения и место проживания, складывается потенциально конфликтная ситуация. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что для большинства подростков в школе самым главным является не учебный процесс, а завоевание высокого социального статуса. И в этой котле, где взаимодействуют разные культуры, системы воспитания, экономические, политические и прочие отношения, через конфликты и противоречия формируется личность подростков. Давайте же, наконец, признаем ценность конфликта и важность решения конфликта (а не его подавления). Управление конфликтами должно стать частью мастерства педагога. Что же происходит в школе? Мы попросили участников семинара (три группы взрослых и три - учащихся) разыграть, как решаются конфликты в школе взрослыми и как детьми. Перед нами прошла вереница разных ситуаций, которые свелись к следующему: в попытках решить конфликт взрослые и подростки двигаются по кругу.
Круг реакции взрослых:
- обращение в администрацию
- передача дела социальному педагогу
- вызов родителей с целью воздействия на подростка
- опять административное решение (наказание, перевод в другой класс, обращение в КДН и пр.).
Цель круга - "замять конфликт", чтобы он не вышел на вышестоящие органы.
Круг реакции детей:
- драка
- манипуляция взрослыми с целью выгораживания себя
- собирание "команды поддержки" среди одноклассников каждой стороной, что поляризует класс, и в результате происходит резкая эскалация конфликта (уже "стенка на стенку")
- опять драка.
Цель этого круга - выстраивание социальных статусов и сброс негативных эмоций.
Некоторые конфликты, которые не попадают в эти круги, но и не находят своего решения, могут тянутся годами в скрытом состоянии, оказывая негативное влияние на самочувствие, психическое состояние а в целом и на характер ребенка.
Вопрос ко взрослым: почему решением конфликта занимаются все кто угодно кроме САМИХ УЧАСТНИКОВ КОНФЛИКТА, навязывая свое решение и обидчику и жертве?
Не это ли мешает реальному решению ситуации (с принесением искренних извинений, исправлением ситуации, возмещением ущерба, избавлением от негативных эмоций и пр.)?
Вопрос подросткам: почему, пытаясь решить конфликт самостоятельно, вы опираетесь на НАСИЛИЕ, а когда своих сил не хватает, призываете силу со стороны, втягивая в конфликт друзей, родителей и одноклассников? Наша версия ответа на этот вопрос состоит в том, что и взрослые и дети (да и все наше общество) пропитано насилием, поскольку опирается на принцип НАКАЗАНИЯ.
На тренинге мы попросили группу разделится, на тех, кто считает что нашей реакцией на правонарушение должно быть наказание, и тех, кто считает, что мы должны использовать иные методы. В группе, поддерживающей идею наказания, оказались 80% участников, включая всех детей. (Это, к слову, еще один аргумент против "детских судов" в школе, когда подростки выносят решение за других, поскольку есть опасение, что в них у юных "судей" будут реализовываться карательные шаблоны поведения).
"Зачем вам нужно наказание?", - спросили мы их.
"Наказание нужно, чтобы человек исправился, стал ответственнее, почувствовал переживания жертвы, наказание изолирует человека от общества, чтобы он больше ничего не совершил, и чтобы другие так не поступали", - был ответ.
Посмотрите на этот ответ, вы не замечаете некоторой неувязочки?
На вопрос "Что такое наказание?" (а не для чего оно применяется) группа ответить затруднилась.
Ответ дает, например, известный криминолог Нильс Кристи, говоря:
"Наказание - это ответное причинение боли".
Мы вытесняем этот факт из сознания и говорим не "давайте сделаем обидчику также больно", а прячемся за оборотами языка: "нарушитель должен понести ответственность" (что ответственность можно только самому на себя принять, мы как-то опускаем). Но как только перестанем прятаться и назовем вещи своими именами, мы встанем перед той самой неувязкой: как может боль повысить осознание, развить ответственность, принять переживания жертвы, искренне раскаяться и искать пути к исправлению?
"Что не вошло через голову - должно войти через зад!" (так говорили перед поркой розгами лет 300 назад) - так что ли? Или же наказание наоборот вызовет самооправдание, защитную реакцию, оправдание насилия и толкнет наказанного и отверженного подростка в сообщество таких же отверженных? "А как же нам обойтись без наказания?", - спросите вы.
Так вот: помимо карательной модели реагирования (которая ставит во главу угла наказание) существуют еще две: модель социальных услуг и восстановительная модель.
Модель социальных услуг исходит из того, что несовершеннолетний если и совершает правонарушение, то это потому, что взрослые за ним не досмотрели, не долюбили, не сформировали у него определенные нормы и так далее.
Поэтому задача общества
- через специалистов (социальных педагогов, психологов) оказать ему социальные услуги по научению социально-приемлемому поведению, навыкам взаимодействия и пр. В этой модели получают свое развитие тренинги личностного роста, психотерапевтические группы, обучения навыкам, патронаж подростков со стороны специалистов и так далее.
Это важный шаг общества вперед, но в нем как-то теряется факт совершения правонарушения, причинения вреда жертве.
Подросток кого-то ограбил, избил, а психолог говорит: "Да, трудное у тебя детство, не хочешь ли ты сходить на психологический тренинг, заняться борьбой и бесплатно съездить в лагерь для трудных подростков?". Получается, что от приоритета наказания начинается смещение к безнаказанности, и это вроде бы не то, к чему мы стремимся (подробнее у Гордона Бейзмора "Три парадигмы ювенальной юстиции" на http://sprc.ru/library.html#jj ).
В этой точке хорошо бы взглянуть на работу социальных педагогов и психологов в вашей школе: на какой модели они строят свою деятельность, когда к ним приводят правонарушителя? Восстановительная модель фокусируется на ответственности обидчика, но не только перед законом, но и в первую очередь перед потерпевшим. А главное, ДОГОВОРИТЬСЯ, КАК БУДЕТ РЕШЕНА СИТУАЦИЯ, ОНИ ДОЛЖНЫ САМИ в ходе ПЕРЕГОВОРОВ.
Этот подход основан на вере, что внутри люди понимают, в чем они правы, в чем неправы, и что такое справедливость (нам близки идеи гуманистической психологии). И если в спокойном состоянии, без угрозы насилия со стороны взрослых или сверстников, люди (и подростки) смогут сами найти выход из создавшейся конфликтной ситуации.
Но, поскольку тандем наказания-самооправдания отпечатался на них в течение жизни, то сторонам конфликта нужна поддержка в виде посредника в переговорах (медиатора), который предварительно встретится с каждым и поможет по-другому взглянуть на решение ситуации, раскроет суть восстановительного способа.
Большое внимание медиатор уделяет избавлению сторон от негативных чувств (ненависти, злобы, обиды) и других последствий конфликта. На примирительной встрече обсуждаются вопросы о возмещении ущерба самим обидчиком и о предотвращении совершения подобных правонарушений в будущем.
Я подчеркну, что не против карательного подхода или социальных услуг. Я за то, чтобы у ВСЕХ желающих была альтернатива, то есть возможность воспользоваться ВОССТАНОВИТЕЛЬНЫМ подходом в максимальном количестве случаев.
Поэтому мы встречаемся с обидчиками и с их жертвами, и предлагаем им участвовать в примирительной встрече. Разумеется, совместная встреча проводится только при добровольном согласии всех участников. А если кто-то из сторон отказался от участия, или на встрече согласия не было достигнуто, то дело пойдет своим обычным путем: мы уважаем решение сторон решать свой конфликт любым законным способом.
Подводя резюме: нашей миссией (или одной из них) можно считать смену в обществе карательных тенденций, опирающихся на насилие и наказание, на восстановительные, опирающиеся на сотрудничество, диалог и ответственность (в смысле восстановления разрушенного).

Антон Коновалов 2006 год.